Новости благочиний
Он принял в Таре смерть за Христа
Храм в селе Вятка.
В конце XIX века, во времена столыпинской реформы в Сибирь царской России устремились переселенцы. Пятьдесят верст не доходя до Усть-Ишима, на правом берегу Иртыша высадились крестьяне из Вятской губернии. Преодолев около четырёх тысяч километров на конных повозках, иной раз с детьми, чтобы самим раскорчевать участок земли, распахать и засеять землю, построить жильё. Основанное село они назвали в память о своей Родине Вяткой. Конечно, без веры в Бога совершить такой подвиг было бы невозможно. На Руси всегда основание любого поселения начинали со строительства храма или хотя бы маленькой часовни. Недаром гласит русская пословица: «Без Бога не до порога». Поэтому и заложили сельчане первым делом церковь, да не простую, а самую что ни на есть замечательную. Престол её освящён во имя святого Василия Блаженного, Христа ради юродивого Московского чудотворца. Кому не известно русское чудо в Москве на Красной площади – храм Василия Блаженного? Но мало кому известно, что в далёкой сибирской глуши стоит ещё один храм в его честь.
Согласно церковной ведомости 1914 года, в селе было 67 домов, где проживало 380 человек. А всего в округе – 286 домов, 1833 человека. Священником в то время был отец Лев Меньшенин, 36 лет, сын священника, окончивший Тобольское духовное училище. У него была жена Елизавета Георгиевна 33 лет и трое детей. В 1929 году священником стал о. Алексий Камнев, который приехал из Рязанской губернии с матушкой Александрой и дочерью монахиней Марией. Псаломщиком тогда служил Каллистрат Иванович Глуховцев, который жил в Вятке с женой Ольгой Петровной. Детей у них не было. При церкви была церковно-приходская школа, где обучалось около 60 детей. Жители Кайсов, переехавшие из Вятки, ещё хранят в памяти, как их предки своими руками построили село, как растили хлеб, как вместе переживали радости и беды, во всём помогая друг другу. Но не только радостные и светлые воспоминания остались в сердцах людей, но и боль, и горечь утраты, когда на их глазах громили то, что они создавали с такой любовью и заботой. Страшные события, происходившие в нашей стране в то время, когда люди отказались от Бога, дошли и до Вятки. В 1936 году ни за что арестовали батюшку, а в 1937 расстреляли вместе с псаломщиком и другими верными церкви людьми, а затем разорили и церковь.
Вспоминает Татьяна Леонтьевна Цива: «Когда разоряли церковь, весь народ собрался. Солнечный был день. Ревели все. Навязали верёвок на крест, один пилил, а снизу тянули. Верёвки рвались, их связывали. Рванули сильнее, проломили крышу. Никак не падал крест, красивый был, позолоченный, светился весь. Наконец упал так, что земля дрогнула. Я сама стояла, смотрела издали с другими, близко не подпускали. Люди старые проклинали разрушителей. Один из них разбил люстру берёзовой дубиной, вся разлетелась. Иконы отдирали, жгли, били. Всех, кто участвовал в этом, постигла кара Божия: кто страшно болел, а кого в первые же дни войны убили на фронте. В церкви сделали склады, сыпали зерно, потом устроили клуб. Кто постарше, туда не ходили – страшный грех».
Клавдия Григорьевна Шейпак вспоминала по рассказам родителей: «Страшно, не по-людски вели себя те, кто разорял церковь, ругались матом, упоминая даже имя Божие, страшно богохульствуя, кричали: «Бей! Громи!» Угрожали тем, кто пытался что-то возразить: «Что, по этапу захотели?» А люди стояли, молча глотая слёзы – время такое было».
Пётр Андреевич Горев рассказывал, что сам он не видел, как разоряли церковь, так как был в то время в армии, но очень переживал, когда родные написали об этом в письме. «Ломали, - с болью в голосе говорил старичок, - а зачем? Разве можно было разрушать такую красоту?»
Клавдия Григорьевна рассказала также о том, как в военные годы или уже после войны местный старичок Иосиф Иванович Лазаревич, жена у которого работала в церковно-приходской школе, а оба сына погибли, собирал подписи по всей округе и просил в Москве разрешения открыть церковь: «Больше года оформлял старик бумаги, ходил по окрестным деревням из дома в дом, все готовы были собрать средства, отдать последнее, чтобы только церковь была. Пришла бумага с разрешением, и старичок радостный принёс её в сельский совет. Председатель, ярая коммунистка, на его глазах порвала в клочки бумаги и со словами «Вот тебе церковь!» бросила старику в лицо. Тот, не выдержав такого удара, заболел и умер». В советское время в храме располагался клуб, а та часть, где было самое святое место - алтарь, стала сценой, на которой пели и плясали безбожники.
С той поры прошло много лет. В деревне осталось всего несколько домов, где живут сейчас только насельники Вятской обители. Но по-прежнему стоит красавица церковь, которая недавно отметила свой 100-летний юбилей.
В 1999 году началось возрождение храма. При нём создана обитель, где трудятся несколько послушников. Настоятелем обители стал иеромонах Савватий (Загребельный Сергей Николаевич). В апреле 2005 г. он был назначен настоятелем Свято-Никольского мужского монастыря в селе Большекулачье Омского района Омской области, к которому относилась и Вятская обитель святого Василия Блаженного. В настоящее время теперь уже епископ Тарский и Тюкалинский Савватий продолжает духовно окормлять Вятскую и Кайсинскую обители. Вятский храм реставрируется, заменены сгнившие от времени брёвна нижнего ряда, установлен иконостас, снова засияли золотом кресты на куполах. В обители устроена зимняя церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы, часовня преподобного Серафима Саровского, а также в память об отце Алексие и других мучениках за веру на том месте, где когда-то стоял маленький домик священника, построена церковь в честь Новомучеников Омских. (В феврале 2014г. эта церковь сгорела, но сейчас восстанавливается). Начались службы. Снова здесь совершается непрестанная молитва за всех нас, за богохранимую страну нашу Российскую и всех православных христиан. Потянулись в церковь люди, в сердцах которых, несмотря на долгие страшные годы гонений, не иссякла вера и любовь к Богу.
Священник Алексий Камнев.
В селе Лопатино Скопинского уезда Рязанской губернии в семье псаломщика Михаила Михайловича Камнева и его супруги Натальи Ивановны 23февраля 1871года родилась двойня – мальчик и девочка. В этот же день их крестили. Девочку назвали Евдокией, а мальчика – Алексием в честь святителя Алексия, Митрополита Московского. Алексий с детства полюбил церковь, часто посещал богослужения, вслушивался в пение церковного хора, которым руководил его отец, внимал церковным службам, приобщаясь к вере и истинным ценностям жизни. Это была замечательная христианская семья, все 6 сыновей в будущем стали священниками. 2 сентября 1889 года Алексий, окончив Скопинское духовное училище, был определён псаломщиком в церковь села Богоявленских Гаев Ряжского уезда.
Когда пришло время Алексию жениться, его возили везде, предлагая богатых невест, но, несмотря на их красоту и знатность, он никак не мог сделать выбор. И вот, по рассказу матушки Александры, супруги о.Алексия, «везут его в очередной раз в очередной раз в красивой коляске к богатой невесте. Алексей Михайлович говорит: «Вот куда-то везут меня, - посмотрел направо, - вот на этой бы я женился». А там я стою у ворот, простая лицом, в ситцевом затёртом платье, босиком. Мы из бедной семьи были, да ещё и погорельцы. Он же был высокий, красивый, глаза голубые, волосы чёрные, как у грека. Сваты усмехнулись, а когда поняли, что это серьёзно, стали отговаривать, но Алексей стоял на своём. Что поделаешь – поехали сватать. Мать моя, как увидела сватов, в шляпах, хорошо одетых, только и сказала: «Кого вы? Разве не видите?» Так дал Господь о. Алексию добрую помощницу в его трудах и подвигах служения Богу.
Став священником, батюшка Алексий служил в Александро-Невском женском монастыре недалеко от Скопина. У отца Алексия с матушкой Александрой было трое детей. Сын Михаил служил псаломщиком в Чите и рано умер. Дочь Ольга вышла замуж за будущего священника учителя Феодора Соседова и уехала в село Слободчики Омской области. Дочь Мария, которая с детства любила уединение, любила богослужение, была очень трудолюбива, в 1912 году поступила в монастырь, где служил её отец. Мать благословила Марию при вступлении в монастырь иконой Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» и маленькой иконкой Марии Египетской, которые поныне хранятся как святыни в Вятской обители. Матушка Мария любила рукодельничать, в монастыре научилась искусно шить, вязать, вышивать, стегать одеяла и все созданные своими руками вещи дарила людям. Но главным её делом была постоянная молитва Богу. Матушка Александра, вырастив детей, сама стала прилежной послушницей в обители, несмотря на слабое здоровье. Они с батюшкой старались быть для других людей примером во всём.
В 30-е годы Александро-Невский монастырь после долгих притеснений закрыли, а в 1939 году разрушили. Старенькую игумению монастыря осудили на 10 лет лагерей. В это время у дочери о. Алексия Ольги заболел и умер муж, и она осталась одна с шестью малолетними детьми на руках. Батюшка с матушкой и монахиней Марией приехали в с.Слободчики, чтобы поддержать дочь в её горе и помочь ей. О.Алексий построил маленький домик и стали жить в Слободчиках, где в то же время служил псаломщиком Каллистрат Иванович Глуховцев с супругой Ольгой Петровной. В 1929 году о. Алексий получил от Епархиального управления назначение в Вятский приход. Он и псаломщик с семьями переехали в село Вятка Усть-Ишимского района Омской области. Позже к батюшке переехала и внучка Зина, которая потом много рассказала о жизни этой семьи. На о.Алексия и псаломщика сразу наложили налог, хотя земли не дали. Доходов у церкви было немного, и платить налог помогали крестьяне.
Татьяна Леонтьевна Цива, 1926 года рождения, ныне проживающая в п. Кайсы, вспоминает: «Батюшка ехал с тележкой по улице, высокий такой, в серой холщовой одежде, а люди выносили, кто что мог – муку, картошку». Жалели его крестьяне, хотя самим было тяжело, так как у всех насильно отбирали зерно, продукты, вещи, принуждали вступать в колхоз, раскулачивали крепкие крестьянские семьи.
Отцу Алексию разрешили поселиться в сторожке 4х4 метра недалеко от церкви. Жила семья просто, украшением дома был лишь красный угол с иконами и лампадкой в виде голубя. Уж очень не похожи они были на кулацкую семью по бедности своей, но всё-таки и на о. Алексия завели дело, так как по законам того времени «служители культа относились к кулакам». Как рассказывала его внучка Зинаида, батюшку часто вызывали в Тевриз, куда он шёл пешком за конным конвоиром 60 километров по бездорожью. Там его допрашивали и отпускали, всякий раз говоря одно и то же: «Иди, дед, за тобой ничего нет». Местные старожилы, кто ещё помнит батюшку, говорят, что люди его очень уважали, что был он очень добрый, приветливый, грубого слова никогда не скажет, денег ни с кого не брал, часто молился, уединившись в церкви.
В 1933 году о. Алексия арестовали и осудили на один год принудительных работ. И потом продолжали часто вызывать в следственные органы. После очередного вызова он рассказал родным: «Спрашивают меня, зачем фамилию изменил. Я говорю: «Нет, не менял». Мне говорят: «Твоя фамилия не Камнев, а Каменев». В то время фабриковалось дело о заговоре Троцкого, Зиновьева и Каменева, и нужно было создать впечатление большой организации. О. Алексий знал, что когда-нибудь не вернётся и продолжал усердно служить Богу. Однажды утром, рано проснувшись по монастырской привычке, матушка Александра увидела на небе поразительное явление: три креста из радуг во всё небо, один большой, другой поменьше, а третий ещё меньше. Каждый православный человек знает, что крест означает страдание за Христа.
20 сентября 1936 года перед всенощной службой Рождеству Пресвятой Богородицы о. Алексия и Каллистрата Ивановича арестовали, но вскоре на короткое время отпустили, не найдя достаточных доказательств. Тогда нашли свидетелей, которые оклеветали батюшку в том, чего он не совершал, и о. Алексия арестовали вновь. Продержав семь месяцев в Тарской тюрьме, но, так и не добившись признания вины и отречения от веры, 5 сентября 1937 года о. Алексия расстреляли. Вскоре расстреляли и Каллистрата Ивановича. Так пострадали за веру Христову иерей Алексий Камнев и псаломщик Каллистрат Глуховцев.
Матушку Александру и монахиню Марию из маленькой сторожки выгнали, но их приютили добрые люди – Исай Кузьмич и Матрёна Васильевна Плеховы. А когда матушка Александра умерла, бабушки на руках отнесли её на кладбище. Она очень любила о.Алексия и после его ареста сильно тосковала. Выходила по ночам, глядела на дорогу, ждала. Как-то говорит внучке Зине: «Пойдём, погуляем». Вышли за деревню, в сторону дороги на Кайсы. Матушка говорит: «Зина, покричи дедушку, может, услышит?» - «А что сказать?» - «Приходи, дедушка!» Внучка покричала. - «Погромче». Так три раза покричала и пошли домой. Жалели их сельчане, в деревне всем сказали, чтобы поблизости за ягодами не ходили, пусть матушка Александра с монахиней Марией собирают.
Монахиня Мария до самой смерти носила подрясник, исполняла молитвенное правило и, как могла, служила Богу. Зарабатывала на жизнь рукоделием. Цену не назначала, довольствуясь тем, что дадут. Часть заработка уделяла для детей отца Феодора и для помощи бедным. На все церковные праздники в её маленьком домике собирались верующие, прибегали ребятишки славить Христа. Многие из них сейчас живут в Кайсах и помнят, как их угощала «тётя Маня», как они её тогда называли. Вспоминают также, что перед родительскими днями матушка делала цветы из бумаги и украшала все могилки на кладбище, молясь за всех, не только живых, но и усопших. Матушка Мария ещё долгое время жила в Вятке, а когда совсем ослабела, её забрала в Усть-Ишим племянница Зоя Фёдоровна Богочанова (внучка о. Алексия, дочь о. Феодора, проживала в Усть-Ишиме, всю жизнь проработала учительницей). Зоя Фёдоровна вспоминала, что, просыпаясь ночью, замечала, как матушка Мария при свете керосиновой лампы молится, стоя на коленях, а, проснувшись утром, заставала её ещё молящейся. Как и всегда, матушка трудилась не только Богу, но и людям. Как-то Зоя Фёдоровна, после того, как перевезла её немощную к себе, проснулась ночью от странных звуков. Матушка успокоила её, говоря: «Не бойся, Зоя, это я шаль вяжу». Начнёт в ночь, а к утру шаль готова, да ещё с цветами и узорами. Посмотрит Зоя Фёдоровна – ни одной затяжки или ошибки, только удивление берёт, как она успевает и молиться, и трудиться. Матушка Мария дожила до 1988 года, когда праздновалось 1000-летие крещения Руси, потом стала ослабевать и 25 ноября умерла. Похоронили её в монашеском одеянии на кладбище в селе Усть-Ишим.
Пострадать за Христа, уподобившись Его страданиям – это особая честь, особая милость и любовь Божия.
Марина Владимировна Безделева
Пресс-служба Тарской Епархии
Подобные материалы: